— Конечно, — ни секунды не раздумывая, ответил он, легко пробегая кончиками пальцев по моей спине. — А ты сомневаешься?

— Не-а, — помотала головой. И тихонько добавила: — Уже нет. Просто…

Подняла на него глаза:

— Не хочу с тобой ругаться. Даже понарошку! Давай что-нибудь придумаем!

Алекс отступил на шаг, опустился на край кровати и усадил меня к себе на колени:

— Например? — уточнил с улыбкой.

Я смущенно затеребила в пальцах подол длинного кашемирового свитера.

— Ну… — протянула, глядя в пол, — можно использовать кодовые фразы.

— Кодовые фразы? — переспросил Шурик. — Это как?

Я почувствовала, как начинают гореть щеки, но упрямо продолжила:

— Это фразы, которые звучат одним образом, а означают на самом деле совсем другое. Например, если я скажу, что ненавижу тебя, это будет означать… — и прошептала едва слышно: — Люблю тебя еще сильнее.

— Ага… — глубокомысленно выдал парень, укладывая руку мне на бедро.

Я наклонила голову так низко, что почти коснулась подбородком ключицы, и, все еще не глядя на него, предложила второй вариант:

— А когда скажу: «Никогда не прощу за то, что сделал!» — это будет означать, что я очень тобой горжусь, — пробормотала и с надеждой подняла на него глаза. — Ну как?

— Хм… — Губы Алекса растянулись в еще более широкой ухмылке.

Я почувствовала, что смущение уходит и я начинаю злиться. С чего вдруг он лыбится?! Я тут вся из себя такая романтично настроенная, пытаюсь сгладить тяжесть грядущего «расставания», а он…

— Тебе что, план не нравится? — прорычала, пытаясь вскочить с его колен. Не тут-то было!

Нахальная улыбка с лица Шурика никуда не делась, но вцепился он в меня так, что питон бы от зависти возрыдал.

— Ш-ш-ш! — проурчал на ухо. — Все мне нравится. Очень хороший план. Коварный такой…

— Издеваешься?! — гневно прорычала в ответ.

Парень мотнул головой:

— Конечно нет! Что я, мазохист — издеваться над ведьмой? Ой!

Я все-таки изловчилась стукнуть его локтем по плечу.

— Раз так нравится — предлагай свои варианты! — потребовала, низко склонившись к его лицу и с подозрительным прищуром уставившись в глаза.

Парень на мгновение задумался.

— Ну, значит, так… — сказал, заправляя мне за ухо упавшую на нос прядь. — Если я скажу: «Сидеть!» — это будет означать: «Ева, сядь, пожалуйста, и прикрой голову руками». А если скажу: «Лежать!» — значит нужно будет упасть на землю и замереть в ожидании дальнейших указаний.

На мгновение у меня даже дар речи пропал: чего?!

— Это же… — взмахнула руками, пытаясь подобрать правильное слово. — Разве это романтично?!!

— Ну, если это для тебя важно, знай — в такие моменты я всегда буду любоваться твоей очаровательной попкой…

Кажется, у меня даже пар из ушей пошел.

— Я тебя сейчас придушу, гаденыш! — вцепилась в высокое горло его водолазки. А он вдруг перехватил меня одной рукой за ноги, а второй за талию и повалил на кровать. Еще и сам умостился сверху, зажав «карающую длань» под мышкой.

— Е-е-евочка, — протянул Шурик, медленно проводя ладонью вверх по моему бедру.

Я хмуро уставилась на этого злостного соблазнителя, чисто из вредности ругая себя за то, что успела натянуть короткую джинсовую юбку вместо опротивевших за выходные брюк. Надо было оставаться в них! Они такие узкие, что меня из них вытрусить можно только ценою буквально нечеловеческих усилий, особенно если буду сопротивляться. А я бы сопротивлялась! Я бы так сопротивлялась, прямо ух! Но раз брюк на мне все равно нет, то и дергаться особо не нужно. В конце концов, что я могла сделать? Полуголая, в юбке, против опытного Соколова… Да мне одежда, можно сказать, просто выбора не оставила! Дурацкое джинсовое мини!

— Чего? — буркнула, уже не сильно-то и злая.

Алекс нежно коснулся губами моей обнаженной шеи:

— Ты мне доверяешь?

И так пронзительно посмотрел в глаза.

— Д-да… — ответила, не в силах отвести взгляда. — Н-но…

— Тогда выслушай меня, — попросил парень. Я медленно кивнула. — Не важно, что я буду говорить и как, — прошептал он в мои приоткрытые губы. — Сейчас у нас есть задача, которую мы должны выполнить. Это самое главное. Но я хочу, чтобы ты знала: что бы ни произошло, как бы нам ни пришлось поступить и что бы мне ни пришлось сказать, я всегда смогу сделать так, чтобы ты поняла: я на твоей стороне.

И знаете что? Я ему поверила. Всем сердцем, не раздумывая. Не требуя доказательств и не ставя условий. Просто потому, что он так сказал.

И ни разу об этом не пожалела.

ГЛАВА 9

Полина Казакова

Какой все-таки заботливый у меня парень… был. Лично усадил обратно в такси так, что я даже с Евой попрощаться не успела (и правда, чего время терять?!), авансом оплатил поездку и отправил домой. Даже рюкзак, который я только-только успела вытащить из багажника, сунул обратно. А вдруг забыла бы и пришлось возвращаться?! Ррр… сволочь предупредительная! Ну сколько еще он будет меня наказывать?!

Короче, пока до дома добралась, от хорошего настроения не то что ничего не осталось — на его месте зиял огромный котлован. Впору было играть в русскую рулетку с самой собой… и чтобы в барабане было шесть из шести патронов.

«Офигеть просто! — замерла, ловя себя на этой мысли, с ключом, сунутым в замочную скважину. — Это же как я, оказывается, влюблена, чтобы вот прямо аж так обстрадаться?!»

Совсем на меня непохоже. Ева верно однажды сказала — я не умею правильно впадать в депрессию. У меня даже носовых платочков в доме нет! Зато целых два деревянных меча и одна вполне себе боевая катана. Впору орать: «За Родину! За Сталина!» — и поднимать полки в атаку.

Хм… интересно, а если и правда сделать что-то подобное? Ну, в смысле, не революцию затевать — на это у меня денег не хватит, а совершить какой-нибудь общественно полезный подвиг во имя Богдана? Бабушку через дорогу перевести, скамейку во дворе отремонтировать или там… парочку преступников поймать — это вообще квест, как будто специально для меня писанный. Правда, придется за этими неблаговидными личностями на другой конец города мотаться, а то в моем районе уже ни одного захудалого гопника не найти. Блин, и что у меня за привычка после пьянки на драку нарываться? Пару раз поохотилась — всю «рыбу» распугала!

С тяжким вздохом ступила в родную квартирку и сбросила рюкзак со спины.

— Надо с этим что-то придумать, — стянула куртку. — Только я, блин, уже не знаю что!

Воскликнула с отчаянием, яростно сжимая в кулаках мембранную ткань.

— Да как он… — прорычала, стискивая зубы так, что заныла челюсть. — Как он может вот так со мной поступать?! Сначала заставил влюбиться как последнюю дуру! Довел до состояния, когда я соображать нормально не могу! Когда мне без него дышать тяжело, падлина такая! А теперь… теперь игнорирует меня?!

Куртка полетела в угол.

— Как он может быть так жесток?!! — уже орала в голос. — Да, признаю — я виновата!

С размаху пнула рюкзак.

— Не сдержалась. Протупила. Тяжелый, блин, выдался уик-энд. Задание с этими кончеными амулетами провалили — мог и понять, почему я такая злая!

Второй пинок отправил в недолгий полет коробку с зимними ботинками.

— Или хотя бы спросить! Я бы, конечно, все равно соврала — потому что это правило такое идиотское: всегда врать смертным о колдовских делах, но попробовать-то он мог?!!

В ярости обернулась на пятках вокруг оси в поисках еще чего-нибудь летучего и только тогда заметила широкоплечую высокую фигуру в дверном проеме спальни. Очень мрачную фигуру, надо отметить.

— Упс… — пробормотала, понимая, что утро, которое, казалось, уже не может быть хуже, только что превзошло само себя.